Я мало читал Маканина. Мне не очень близка его манера. А вот сам автор мне нравится. "Где сходилось небо с холмами" - действительно шедевр.
Интервью по поводу 80-летия интересен тем, что автор там - такой же пограничный, как творчество. Математик, потом учился на режиссёра, но в кино следов не оставил. Работал в издательстве, книги выходили. Но не появлялся и не стал своим ни в журналах (критические бури были как раз вокруг журнальных публикаций), ни в Самиздате (книги-то выходили, и проблем он не имел). Не в больших чинах, но и карательной психиатрии не подвергался. Не прост, как Гранин или Твардовский, но и не требует дешифровки, как Анатолий Ким. Не забыт новой эпохой наглухо, как Ахмадулина, но и не продолжает утомлять публику несмешными анекдотами, как Войнович. Как “Предтеча” - не наверху, не внизу, не посередине, а сбоку.
Веллер (чьё поколение тоже уходит) хорошо заметил - Маканин неудобен для критика, потому что не поддаётся комментированному пересказу.
А вот и сам высказался:
Музыканты по сей день любят поморщиться, слыша гитарные аккорды Высоцкого. Поэты куда как хорошо видят его уязвимо неровные строки. А свободомыслящие люди, делая из него борца с эпохой, стараются забыть патриотизм его песен о войне: истинный, простенький его патриотизм, без усложненностей. (И уж тем более не поминать всуе его стопроцентно совейский, по его же собственному выражению, патриотизм тех песен, когда он, к примеру, радел за наших полуголодных и обираемых хоккеистов, противопоставляя (и прославляя) именно полуголодность их в пику заокеанским профи.) Все это так. Но при всем при том он стал бесконечно выше талантливых (это важно) музыкантов-песенников. Он стал выше многих сотен по-настоящему хороших (важно!) поэтов и выше многих и многих борцов за права. Он — Высоцкий.
Интервью по поводу 80-летия интересен тем, что автор там - такой же пограничный, как творчество. Математик, потом учился на режиссёра, но в кино следов не оставил. Работал в издательстве, книги выходили. Но не появлялся и не стал своим ни в журналах (критические бури были как раз вокруг журнальных публикаций), ни в Самиздате (книги-то выходили, и проблем он не имел). Не в больших чинах, но и карательной психиатрии не подвергался. Не прост, как Гранин или Твардовский, но и не требует дешифровки, как Анатолий Ким. Не забыт новой эпохой наглухо, как Ахмадулина, но и не продолжает утомлять публику несмешными анекдотами, как Войнович. Как “Предтеча” - не наверху, не внизу, не посередине, а сбоку.
Веллер (чьё поколение тоже уходит) хорошо заметил - Маканин неудобен для критика, потому что не поддаётся комментированному пересказу.
А вот и сам высказался:
Музыканты по сей день любят поморщиться, слыша гитарные аккорды Высоцкого. Поэты куда как хорошо видят его уязвимо неровные строки. А свободомыслящие люди, делая из него борца с эпохой, стараются забыть патриотизм его песен о войне: истинный, простенький его патриотизм, без усложненностей. (И уж тем более не поминать всуе его стопроцентно совейский, по его же собственному выражению, патриотизм тех песен, когда он, к примеру, радел за наших полуголодных и обираемых хоккеистов, противопоставляя (и прославляя) именно полуголодность их в пику заокеанским профи.) Все это так. Но при всем при том он стал бесконечно выше талантливых (это важно) музыкантов-песенников. Он стал выше многих сотен по-настоящему хороших (важно!) поэтов и выше многих и многих борцов за права. Он — Высоцкий.
Комментариев нет:
Отправить комментарий